Море Имен - Страница 112

112

— Как и о всех походах великого хана! — китаец поклонился.

— Прочитай последнюю запись, — приказал Алей.

Спеша исполнить веление, мудрец склонился над маленьким резным сундуком, извлёк на свет исписанные листы, начал читать. Услышав «в девятнадцатый год, год Водяной Лошади, со знаком Ян», Алей отвернулся и прикусил губу. Да, он уже понял, что эта параллель сильно отличается от его родного мира; да, знание точного года ничем бы ему не помогло. Но хотелось хоть какой-то определённости… В четырнадцатом веке Орда уже приняла ислам; откуда в памяти Улаана-тайджи духи и демоны исконной Монголии, не менее реальные, чем ночная тьма?

— Едем, — велел Алей, мигом забыв об усердном Лю. — Я хочу видеть брата.

Рыскали долго: Цан-тайджи искусно прятался. Помогли острые глаза стрелка, Шоно-мэргэна. Он издалека заметил в высоких травах вороного коня, на котором сидел бритый наголо мальчик. Спелые, подсушенные солнцем метёлки злаков золотились вокруг него, как дорогой убор. Застыв в неподвижности, маленький всадник наблюдал, как проходят мимо тумены конницы. Алей облегчённо выдохнул.

— Ждите здесь, — сказал он, и кэшиктэны послушно отстали.

Алей хлестнул коня. Сердце его часто билось. Он так долго искал брата, через столько прошёл и столько узнал, и вот… Как странно — найти его здесь, в неведомом времени и пространстве. Но что с того? Алей отправился бы за братом даже туда, где никакого времени и пространства нет. Инея некому больше защитить — и не нужно других причин.

Иней увидел его, но не поскакал навстречу, только повернул голову и напряжённо сощурил раскосые глаза, нахмурившись, будто не верил зрению. Чумазые пальцы его легли на повод верного Этигэла, напряглись, оторвали жеребца от пастьбы. Иней приподнял подбородок. Алей был уже совсем рядом, но брат вглядывался в него так, будто едва различал далёкого всадника.

Алей остановил коня в нескольких шагах. Руки его похолодели и стали влажными. Несмотря на жару, его колотила дрожь.

«Инька, — сказал он безмолвно, одним взглядом. — Маленький».

Казалось, Иней повзрослел за эти несколько дней: осунулся, посуровел, стал даже самую малость выше. И не было уже в чёрных глазах прежнего потерянного, горестного выражения, оно сменилось сухой стойкостью, мужественным спокойствием воина.

Но видение взрослого Инея мелькнуло и исчезло. Братишка моргнул, беспомощно приподнял брови и потянулся к Алею с седла.

— Иней, — тихо произнёс Алей.

Он заставил коня подойти вплотную и поднял руку — дотронуться.

— Алик, — шёпотом проговорил Иней, отстранённо, задумчиво, и вдруг всхлипнул: — Алечка…

Младший царевич отвернулся, прижав к лицу раззолоченный рукавчик. Плечи его задрожали от рыданий. Алей растерянно смотрел на него, не зная, что сказать.

— Я тебя всё время искал, — наконец, выдавил он, запоздало поняв, что говорит по-русски. — Всё время.

Иней втянул носом сопли. Поднял на брата чёрные отчаянные глаза. Бездумным движением он вытянул из колчана стрелу для детского лука и стал теребить её в пальцах; Алей с удивлением отметил эту незнакомую новую привычку.

— А папа маме не позвонил? — вдруг сипло спросил Иней.

— Нет.

— Я так и знал, что он соврал, — Иней стиснул стрелу в пальцах. — А обещал позвонить.

— Я за вами гнался, — зачем-то сказал Алей. — Чего только не видел. Я избу видел, где ты на столе ногтем писал. И записку твою нашёл. Там, где ночь.

Иней подумал, морща лоб.

— Это мы от тебя убегали, значит? — спросил он.

— Да. Наверно.

— Так я и знал, что мы неправильно убегали, — ожесточённо сказал Иней. — Не надо было убегать. А папа — раз-раз, спасайся кто может.

Недовольно раздувая ноздри, он сломал стрелу и бросил обломки на землю. Алей улыбнулся.

— Вообще-то я был не один, — сказал он, движимый внезапным наитием. — Со мной был Летен Истин. Может, это от него надо было спасаться?

Иней удивлённо покосился на него.

— Какой Летен? — спросил он по-монгольски. — Урусут? Ледяной Князь? Как он мог быть с тобой? Он наш враг. И он далеко. Но мы его победим.

Алей покачал головой.

— Я не знаю, что происходит, — невольно он ответил на том же языке. — Но что-то очень странное. Цан, ты понимаешь, что случилось? Как мы здесь оказались? Где мы были вчера?

Цан-тайджи похлопал Этигэла по крутой шее, пожал плечами.

— Вчера, — сказал он, — мы с папой были в Верхнем мире. Папа часто ходит в Верхний мир.

Алей открыл рот — и закрыл.

Поразительным казалось совпадение, хотя что могло быть естественней: Старица и Река Имён, интерфейс вселенских админов, Верхний мир… обиталище богов и духов. ЦУП демиурга Васи. То, что крашеный псих Василёк Полохов в этой системе координат становился, ни много ни мало, богом, насмешило Алея. «А ведь в этой параллели тоже должны быть Якоря», — осенило его в следующий миг, и он вскинулся так, что белый жеребец замотал головой, грызя удила. «Если есть Якоря, — быстро рассуждал Алей, — значит, кто-то умеет выходить к Реке Имён, то есть кто-то может дать нам код доступа!» Он вообразил себе местного админа: не иначе, им должен был оказаться какой-нибудь шаман. Или святой монах, если искать на Руси. «Сергий Радонежский? — подумал Алей и сам поёжился от дерзостности предположения. — Не факт, что здесь существует Сергиева Лавра… И я, минуточку, ордынец».

— Алик? — осторожно сказал Иней. — Ты чего?

— Думаю, — ответил Алей, по новой своей привычке укладываясь на гриву. — Думаю, как нам отсюда выбираться.

112