Море Имен - Страница 121

121

«Всё понятно», — подумал Алей.

Следующей мыслью было, что ничего ему на самом деле не понятно. То, что они оказались здесь в телах уже существовавших людей, шло поперёк всякой логики. То есть чисто теоретически, конечно, это можно было как-то объяснить, притягивая за уши тысячи допущений, но Алей уже работал с проксидемоном и имел опыт смены параллелей. Во время прогулок по постапокалиптическим мирам он оставался самим собой.

Алей устал за день, рядом тихо дышала спящая Саин, и он мало-помалу впадал в забытье, достраивая цепочки рассуждений почти во сне. Последние звенья их он уже не осознавал.

Уснув, он упустил и забыл последний дар лайфхакерского инсайта.

Слово «постапокалиптика» в его мыслях не относилось к реальности, пусть даже реальности иномировой. Это был жанр. Разновидность компьютерной игры или фантастического романа.

Утром следующего дня великий хан-отец наконец вызвал Улаана к себе. Один переход оставался до берегов Немясты, и войско уже собиралось в ударный кулак.

Ночь выдалась холодной, и утро голосами ветра и мороси говорило о подступающей осени. Небо тяжело тянулось к земле, ветер гнал облака — отары низких, тёмных туч на фоне белой пелены, просвеченной далёким солнцем. Всё было влажным — одежда, оружие, шерсть боевого коня.

Великий хан поставил свой шатёр на древнем кургане. Золотой шёлк намок и стал тускло-жёлтым, он больше не притягивал взгляда издалека, как костёр во мгле. Белые хвосты Цаган-сульдэ отяжелели и обвисли. Под курганом протекала река. Туман застилал её всю и поднимался над водой, скрывая заросли ольхи и камыша по берегам. Элээ, предвещающие несчастье, вольно бродили в этом тумане. «Див сулит полночным кликом гибель Приднестровью» — откуда-то вспомнил Алей и всю оставшуюся дорогу мучительно пытался понять, где он вычитал эту строку; точно не в «Слове о полку», но тогда где?..

Казалось, по обе стороны кургана простираются огромные тёмные крылья, и чернело мощное тело раскинувшего эти крылья орла: то была Орда. За пару дней лошади съели всю траву в окрестностях — земля обнажилась.

Чистокровный туркменский скакун под Алеем досадливо и нервно фыркал, прядал длинными ушами, норовил вильнуть в сторону. Поход был для него лёгким, а ночью он хорошо отдохнул. Удерживать его стоило всаднику труда. Улаан почти не смотрел на сторонам, но острым боковым зрением всё же различал бесконечные колонны всадников. Они то терялись в тумане, то выныривали из него. Войско казалось бессчётным: точно игрок решил облегчить себе задачу и ввёл чит-код, снимающий ограничения на число бойцов на карте…

Ясень сидел на кургане. Он был в доспехах, но без шлема. Золотые серьги путались в седых косичках. Алей спешился и поклонился.

— Здесь оставим лагерь, — сказал отец, не взглянув на него. — Жён, скот и казну. Передовые наши отряды выгнали отсюда заставы московитов. Их полки уже строятся.

— Они перешли реку? — зачем-то спросил Алей.

— Само собой, — ответил хан. — Надо сказать, товарищ Воронов меня не разочаровал. Он перевешал моих соглядатаев. Урусутов до последнего не могли подсчитать, но сейчас ясно, что их заметно больше, чем требует того историческая достоверность.

Алей не удержался и сплюнул.

— Не дерзи, — сказал хан. — В первый вал я тебя не пущу, а дальше — посмотрим.

Алей подошёл и сел рядом с отцом. Он молчал: не мог подобрать слов. Гневные вопросы раздирали его, и непонимание, близкое к отчаянию, и неверие — слишком сильные и противоречивые чувства.

— Папа, — наконец, сказал он, — я не буду в этом участвовать. Я не могу тебя остановить, но я…

— Ты уже в этом участвуешь. И не потому, что командуешь туменом.

Алей втянул воздух сквозь зубы.

— Я программист.

— А я инженер.

— Я не годен к строевой.

— А по-моему, годен.

— Папа, я русский.

— Да я тоже русский, — сказал хан и указал рукоятью плети на запад, где за непроницаемой пеленой тумана собирались на битву полки Ледяного Князя. — Объяснишь это им?

Алей не ответил.

— Зачем ты всё это затеял? — убито спросил он после паузы. — Ну пускай тебе что-то нужно. Зачем так развлекаться? Зачем людей убивать?

— Историческая необходимость, — сказал Ясень, и по голосу его нельзя было понять, серьёзен он или по обыкновению извращённо шутит. — А по правде-то я самый гуманный и цивилизованный человек. Если есть возможность убить одной стрелой двух куропаток, с чего бы её упускать?

— Двух? Я не понимаю. Ты хочешь уничтожить Летена, но как это поможет тебе попасть к Морю Имён?

Ясень впервые взглянул на сына: коротко, насмешливо блеснули узкие чёрные глаза.

— Во дурака родил, — удручённо сказал он. — Ты о чём все эти дни думал? С гаремом баловался? Ну да, когда тебе ещё целый гарем выдадут, пущай и немытый. А ещё меня попрекаешь развлечениями. К Морю Имён, Алик, поведёшь меня ты.

— То есть как?

— Так же, как водил Воронова за мной, — сказал Ясень и подпёр рукой подбородок. — У тебя неплохо получалось. Видишь ли, я могу выйти к Реке, но не дальше. Чтобы добраться до устья Реки, нужен лоцман. Я пробовал добраться на Нефритовой Электричке, но не смог. Очень страшно. Особенно когда просыпаются проводницы.

— Папа, — оторопело выговорил Алей, — ты о чём вообще?!

— О дакини, — как ни в чём не бывало пояснил Ясень. — Проводницы Нефритового Экспресса — дакини.

Алей отвёл взгляд.

Он толком не понимал, чьё это знание — Улаана ли, сведущего в мифологии буддизма, или его собственное, он и об этом тоже где-то читал… Дакини, буддийские богини-демоницы, невыносимо страшные обликом танцовщицы Пустоты, пожирательницы плоти. Они являются к ступившему на путь Просветления, чтобы помочь избавиться от иллюзий и от привязанности к сансаре, прекрасной сансаре, полной дождя и тумана, огня и железа, душистых цветов и сладкого женского смеха…

121