Море Имен - Страница 98

— Мальчик нейтронную бомбу нашёл, — нравоучительно сказал Корней. — С нею мальчонка в школу пришёл. Кто его знает, столько рентген мы уже словили.

— Н-нет, — едва выдавил Алей. Он заикался. — З-здесь н-нет ра-радиации.

— Откуда такая уверенность?

— Здесь мой отец. И брат. Папа бы… он не самоубийца…

— А он почём знает?

— Он знает, — с железной уверенностью сказал Алей.

— У него, — спросил Летен, — тоже есть сервис-программа?

Воронов был совершенно спокоен, даже безмятежен. Он вёл себя так, будто ничего сверхъестественного не происходило, и звук его голоса как-то разом снял волнение, успокоил всех. Алей почти с мольбой уставился на Летена. От ужаса и шока он сказал правду, да и не было больше причины врать:

— Нет. Он умеет сам.

— Ясно, — сказал Летен и задумался.

Он размышлял с минуту, которая показалась Алею часом, а потом сказал Корнею:

— Поехали.

Безмолвные тёмные дома замелькали по сторонам. Дорога была пуста, и Корней гнал, словно пилот гоночного болида, куда-то сворачивал и снова гнал… Алею подумалось, что он очень хорошо знает Листву. Май снял навигатор с подставки и задумчиво прокручивал карту, должно быть, отслеживал путь, но Корней ни разу ничего не спросил.

— Вот, — проговорил он, наконец. — Подъезжаем.

Алей подался вперёд, пытаясь различить во тьме очертания комплекса, знакомого по видению. Корней затормозил, но Алей всё не мог разглядеть нужную высотку. Наверно, они подбирались с другой стороны.

Машина остановилась. Летен обернулся к Алею и спокойно, ободряюще велел:

— Ищи. Остальное сделаем мы.

Алей послушно кивнул и прикрыл глаза. Под веками заплясала, задрожала насмешливая злобная тьма.

Тьма.

Забор навеки заглохшей стройки, белый фанерный плакат «Работы производит строительная…» Панельный дом, далёкий этаж. Который?

Инька сидит за столом, не то пишет, не то рисует что-то, а далеко-далеко тоскуют по нему верный друг Лёнька с собакой Лушей, рыжей, четверолапой. И бахрома на абажуре настольной лампы — рыжая. А у тяжёлого стола — четыре ножки.

«Четвёртый этаж?» — предположил Алей. Но это было низковато; он помнил, где загорелся свет — высоко, чуть ли не под самой крышей.

Четырнадцатый? Или не этаж четвёртый, а подъезд?

Третья по счёту параллель.

Десять лет Инею, двадцать — Алею, сорок девять — Ясеню Обережу.

Как же трудно искать точные числа, почти невозможно. Даже если это не курс валют, а всего лишь адрес. Кажется, проще выйти из машины и пойти наугад, как шёл Алей наугад через лес от полустанка к отцовской даче.

Платформа «Девяносто первый километр».

…Алей глубоко вздохнул и сказал:

— Четвёртый подъезд, тринадцатый этаж. Номер квартиры определить не могу.

— Не надо, — сказал Май. — Достаточно.

И они с Корнеем вышли из машины — очень быстро и совершенно бесшумно. Алею показалось, что побратимы повеселели. Летен улыбнулся, глядя на них. Корней извлёк из тайника второй автомат, а потом бросил Маю какую-то чёрную тряпку.

— Да ну тебя! — бодро ответил Май, кидая тряпку на сиденье. Она развернулась, и Алей узнал вязаную маску спецназовца с вырезами для глаз и рта.

Ему стало дурно. Он представил, как два автоматчика выбивают дверь в квартиру, где сидит маленький ребёнок, приказывают лечь на пол, вытянуть руки…

— Не беспокойся, — сказал Летен. — Сделают аккуратно, без пальбы. Пойдём следом?

Алей сглотнул и, не ответив, вышел из машины.

Было очень холодно, как будто при переходе из параллели в параллель сменилось не только время суток, но и время года. Ледяной ветер пробивал до костей, и вместе с ним жгло и пронзало сознание, как же в действительности пустынно, мертво и страшно в этом мире. Так в детстве Алей пугался, читая о далёких планетах, на которых погибла жизнь. Но здесь всё было по-настоящему. Жизнь погибла. Впору было вообразить, что и солнце этого мира погасло, и никогда более здесь не рассеется тьма.

Май и Корней скрылись. Летен помедлил у машины, сунулся в неё и достал толстый серый свитер. Окликнул Алея.

— Держи, — сказал ему, — а то простудишься.

Алей хотел ответить, что у него есть одежда в рюкзаке, но вместо этого нелепо посмотрел на Летена, комкая свитер у груди.

— Даже крыс нет, — мрачновато заметил Летен, оглядываясь, а потом велел: — Пошли.

И в этот миг затеплилось далёкое окно над их головами.

Алей увидел его первым и едва не вскрикнул. Лайфхакерская интуиция на долю секунды опередила бойцовскую реакцию Воронова. Летен недоумённо покосился на Алея, а потом проследил за его взглядом и сказал с усмешкой:

— Ну, поймали.

Алей бегом кинулся к подъезду.

На лестнице Воронов догнал его. Лифт не работал, а подняться пешком на тринадцатый этаж оказалось неожиданно тяжело. Алей выдохся где-то на седьмом и уцепился за перила, досадуя на собственную нетренированность, недостойную мужчины. Летен добродушно подтолкнул его в спину.

Дверь квартиры была распахнута, изнутри лился свет. Май и Корней стояли в гостиной, прибранной, богато обставленной. Кроме них, в комнате никого не было.

— Чертовщина, — снова сказал Корней. — Мы их слышали. Шуршали они тут и топотали. Вошли — никого. В окно, что ли, смылись?

— Не в окно, — за Алея ответил Воронов.

Алей расширенными глазами смотрел на лампу — тёплую настольную лампу в зелёном бархатом абажуре с рыжей бахромкой. Откуда в мёртвом мире электричество? Или папа носит с собой батарейки?

Минуту назад Иней что-то рисовал при этом свете…