Море Имен - Страница 99

На деревянных ногах Алей прошёл к столу и взял в руки неровно выдранный из альбома листок. Печатными буквами, мелко и криво на нём вывели: «Алечка забери меня отсюда пожалуста тут страшно».

Алей положил листок на место. Голова была пуста, в висках гулко звенело. Подошёл Летен, склонился над листком, прочитал и нахмурился.

— Несладко парню приходится, — вполголоса проговорил он и прибавил мягче: — Алик, возвращаемся.

Ему пришлось снова подтолкнуть оцепеневшего Алея и едва ли не за руку вывести из квартиры.

Внизу, в машине, Май сказал:

— Лёд. У меня дети маленькие. Прости. Это уже слишком.

— Понял, — ответил Летен. — Претензий не имею. Корень?

Корней хмыкнул.

— Экипироваться надо посерьёзней для таких сафари, — ответил он. — А так я спрыгивать не намерен.

— Ладно, — решил Летен и заглянул Алею в глаза. — Алик, на сегодня всё.

Алей отвёл взгляд. Он никак не мог прийти в себя, его начало потряхивать от нервного возбуждения, и соображать было трудно.

— Мы выручим твоего брата, — твёрдо сказал Воронов. — Корень прав: подготовка нужна. Дашь нам сутки?

— Я… — выдавил Алей и больше ничего не смог сказать, только судорожно кивнул.

— Как нам вернуться обратно?

Алей глубоко вдохнул и выдохнул. «Тоннель, — подумал он. — Из Листвы-два-прим в Листву». Его охватила отчаянная надежда, что Эн насытился и больше не станет издеваться над ним. Силы заканчивались, в глазах плыло. Он вцепился в кожаную обивку сиденья и подумал: «Сейчас ночь. Если не будет другого выхода, я позову Васю. Я позову Васю, он нас вытащит…»

Но сигнал пришёл: тоннель был провешен. Алей ощутил настроение проксидемона: Эн что-то затевал. Он хотел играть с Вороновым и рассматривал Алея как инструмент, пока всё шло в соответствии с его замыслами, и он не собирался чинить препятствий. «Ладно, — бессильно согласился Алей. — Пускай хотя бы так», — а вслух произнёс:

— Нужно проехать чуть вперёд. Там будет стройка. Ворота открыты. Минуем стройку… и всё.

Корней молча дал по газам.

…Звёзды в небе загорелись одновременно с морем городских огней. Воздух наполнился звуками; казалось, можно было чувствовать вибрацию земли под колёсами сотен тысяч машин. Навигатор пикнул, найдя сеть, определил местоположение и сменил карту. Корней шумно выдохнул. Май потёр лицо ладонями.

Алею казалось, что он сидит и смотрит на дорогу, летящую навстречу. Осиянными стрелами возвышались небоскрёбы, похожие на космические корабли. Цепочки фонарей сливались в горящие нити, в золотые реки, текущие сквозь дрожащий, колеблющийся мрак. Проспекты сменялись тоннелями, многоцветье витрин — тишиной переулков. Город дышал; пульсировало его огромное сердце, гнало по жилам жаркую электрическую кровь. Дорога всё не кончалась. Скоро Алей перестал понимать, куда они едут и сколько им ехать ещё; он просто сидел и смотрел на привычный, родной, живой город, Листву, столицу Росы в одном из лучших во Вселенной миров.

В действительности он давно был без сознания.

Свет бил прямо в глаза. Алей зажмурился и почувствовал, как проваливается сквозь тахту, сквозь пол, сквозь перекрытия этажей — до самой земли. Казалось, толща бетона давит на грудь и мешает дышать. Он судорожно втянул ртом воздух и очнулся. Открыл глаза, уставился в потолок, пытаясь вспомнить, как он попал домой…

Люстра на потолке была чужая.

Алей наморщился и перевёл взгляд. Даже это оказалось нелегко проделать — такая слабость владела им.

Тахта тоже была чужая, и не тахта вовсе, а кровать. Напротив неё стоял стол, а за столом сидела незнакомая женщина лет тридцати, красивая яркой, редкостной красотой. Алей невольно залюбовался ею. Снежно-белая кожа незнакомки будто светилась. Тёмно-алые вьющиеся волосы она заплетала в косу, которую перебрасывала на грудь. Тонкое лицо её было спокойно и чуть печально.

— Проснулись? — спросила она с улыбкой, заметив его взгляд. — Доброе утро. Хотя сейчас вообще-то полночь. — Голос её оказался глубокий и нежный, певческий.

— Вы… — начал Алей и смолк: составлять слова во фразы было нелегко, а произносить их — и того труднее.

— Меня зовут Рябина Метелина. Можно просто Рябина. А вы Алей Веселин.

— Да…

Она поднялась из-за стола, подошла и присела на край постели.

— Вас привёз Летен, — сказала она. — Я врач.

— А… понятно. Я…

— Вы сознание потеряли, — Рябина помолчала. — Летен не говорит, что с вами случилось. Скорую вызывать запретил. А что я сделаю дома? Смотрю, вены у вас чистые, кровотечений нет, следов побоев нет. Летен говорит, что черепно-мозговой травмы не было, а было что-то вроде эпиприпадка, но вы не эпилептик. Так я и не поняла: эпилептик или нет?

Наверно, мысли Алея легко читались по его лицу, потому что Рябина сказала:

— Понятно, не эпилептик. Так всё-таки? Вид у вас истощённый. Вас держали в заложниках?

Она спросила это так просто, будто к ней уже десятки раз привозили истощённых обморочных жертв. Алей не успел с удивлением.

— Нет, — сказал он и помотал головой: — Нет, нет.

За этим скупым движением последовал новый прилив слабости, такой, что свет в глазах померк. Алей перестал чувствовать и понимать, проваливаясь в небытие, и Рябина сунула ему под нос ватку с нашатырём.

— Вас точно не били? — спросила она, когда Алей пришёл в себя. — Не надо обманывать, я ничего больше не спрошу.

«Нет», — подумал Алей; сил его хватило только на то, чтобы сделать едва заметный знак глазами.

Рябина нахмурилась и спросила: